Чародей как еретик [ = Чародей-еретик ] - Кристофер Сташеф

Он оглянулся на замок, оставшийся позади.

— В первый раз слышу, чтобы лудильщики не остались после работы перекусить и промочить горло.

— Зато мы снова на свободе, — с облегчением вздохнула Корделия. — Я многое поняла, папа.

— Ты о чем это? — вскинулся Род. — О стадном инстинкте? О стремлении сожрать неудачника?

— Нет, я поняла, почему мама волнуется, когда ты пускаешься в путь один.

Род уже было собирался съехидничать, но тут из-под куста выскочил эльф.

— Лорд Чародей!

— Тсссс! — Род лихорадочно огляделся по сторонам, но кажется, никого из местных поблизости не было. Он облегченно вздохнул.

— Послушай, сейчас я Оуэн-лудильщик, ясно?

— Как прикажете, лорд Чародей. Я принес весть от Его Эльфийского Величества.

— Что, от Брома? — нахмурился Род. — Что там еще — Туан и Катарина снова его достают?

— В некотором роде. Новый архиепископ провозгласил…

— Что кто не с ним, тот против него. Да, мы уже слышали. Только не говори мне, что Их Величества не знают, чью сторону занять!

— Нет, но им нужен ваш совет.

— Опять? — воскликнул Род. — Слушай, я у них не последний чародей. Потом, я и Корделия на сверхсекретном задании. По крайней мере, оно было секретным.

— Но не может же оно быть важнее, чем…

— В самом деле? Так вот, если мы не выполним его, причем скоро, то призраки и оборотни завоюют весь Греймари!

— Конечно, это весомый аргумент… — насупился эльф.

— Тонны две, не меньше! Послушай, они прекрасно могут обойтись без меня — у них под рукой есть Гвен. Только пусть найдут няньку, чтобы присмотреть за детьми!

* * *

— Вы просто осчастливили нас своим посещением, леди Гэллоуглас, — кисло пробормотал Туан. — Как мило с вашей стороны прийти к нам на помощь.

— Не обращайте на него внимания, — Катарина стиснула запястье мужа, потом похлопала его по руке. — Эти мужчины считают, что только они могут справиться с важными делами.

— Я понимаю, — улыбнулась Гвен. — Конечно, ему бы хотелось, чтобы вместо меня пришел мой муж.

Тут ведьма подняла руку, останавливая попытавшегося было возразить Туана.

— И не спорьте, Ваше Величество, хотя с вашей стороны очень мило видеть такую попытку. Чтобы облегчить ваше сердце, я немедленно передам лорду Чародею все, о чем мы будем говорить, и сообщу вам его мнение.

— Благодарю вас, — Туан заметно успокоился.

— Столь же мудра в делах государственных, сколь и тактична, — заметила Катарина, перемещаясь к полированному ореховому столику у окна в эркере. — Прошу вас, садитесь, леди Гэллоуглас. Я хочу поговорить с вами о многом, очень о многом.

— Сжальтесь, Ваше Величество, — проворковала Гвен, грациозно опустившись в кресло и оглядываясь по сторонам. — Ваши покои всегда радовали глаз.

— Благодарю, леди Гэллоуглас, — Катарина села рядом. — Правда, обставляла не я.

— Все равно, вы выбирали ковры и гардины, — Гвен наклонилась вперед. — Но вернемся к вашим заботам. Что обеспокоило вас больше всего — что дети обнаружили колдуна-шпиона?

— Прежде всего это, — нахмурилась Катарина. — Должна признать, ваш муж оказался прав насчет того, что новый архиепископ использует ведьм. И это меня серьезно тревожит. Мы должны воспитывать наших детей согласно учению Церкви, иначе они не смогут отличить добро от зла, и их души будут потеряны.

— И как же они смогут отличить хорошее от дурного, — кивнула Гвен, — если даже сама Церковь действует против собственного учения? Да, Ваше Величество, это беспокоит и меня. Если не будет согласия в Церкви, то не будет согласия и в наших домах.

— Меня куда больше беспокоит согласие в моем королевстве, — Туан не особенно скрывал нетерпение.

— Это одно и то же, — парировала Гвен. — Как в наших домах, Ваше Величество, так и в вашем. И пусть ваш дом — целое королевство, он, тем не менее, покоится на фундаменте Церкви.

— А теперь этот фундамент рассыпается, — прошептала Катарина.

— Еще нет, — покачала головой Гвен. — Наша Церковь пошатнулась, но еще не раскололась.

— Я думаю, что раскололась, — возразил Туан. — Судите сами — как она может быть единой, когда Церковь Греймари порвала с Римом, а аббат провозгласил себя архиепископом?

— Если моя Библия меня не обманывает, Римская Церковь пережила множество епископов, Ваше Величество. И раскола еще можно избежать.

— Но как это сделать? — спросила Катарина.

— Подтвердив верность Римской Церкви. В ордене Святого Видикона может быть раскол, но всем будет ясно, что сама Церковь осталась единой.

— И народ поймет, что самозваный архиепископ — сам раскольник? — усмехнулся Туан. — Мудро придумано, миледи! Но как нам устроить это?

— Подтвердите свою верность Риму, Ваше Величество.

— Тогда архиепископ созовет войско и пойдет на нас войной! — воскликнула Катарина.

— Он в любом случае сделает это. Только подумайте, Ваше Величество, — своими указами он уже поставил вас в такое положение, что вы должны примкнуть к нему — или будете объявлены еретиками и отлучены.

— Да, это так, — мрачно кивнул Туан. — Его указами, или нашими, но мы все равно останемся с Римом.

— О дьявол! — с жаром воскликнула Катарина.

— Скажите лучше, лиса в сутане. Но вы должны выкурить его из норы.

— Меткое сравнение, — согласился Туан. — О Господи! Только бы найти способ показать всему народу, что аббат разрушает свой собственный орден! Тогда они поймут, все, даже простые крестьяне, что это аббат свернул с пути истинного, а не Церковь!

— У тебя есть такой способ, — напомнила Катарина. — Монахи, построившие новую обитель чуть ли не у нас за порогом.

Туан посуровел.

— Я не стану использовать в своих целях слуг Божьих.

— Тогда вам придется созывать войско, — вздохнула Гвен. — Или, если вы решили избежать гражданской войны, тогда объявите о своей лояльности к новоиспеченной Греймарийской Церкви.

— Уж не думаете ли вы, что мы решимся на это! — запротестовала Катарина.

— Нет, — отрицательно покачала головой Гвен, — потому что тем самым вы и Туан признаете, что повинуетесь новому архиепископу.

— Никогда! — сверкнула глазами Катарина.

— Этого никогда не случится, — эхом повторил вслед за ней Туан.

— Тогда вам придется всенародно объявить о своей верности Риму и обратиться к верноподданным с предостережением хранить преданность Наместнику Божьему.

— Так мы и поступим, — в глазах Катарины полыхнул огонь.